Думаешь, что человек просто заснул, тормошишь его, а он умер

Думаешь, что человек просто заснул, тормошишь его, а он умер

Юлия Кутанова, мама троих детей, в первую же неделю пандемии потеряла работу. Но не стала опускать руки. И, узнав, что нужны волонтеры в больницу, сразу же согласилась помочь.

— Узнала, что нужны санитары. Позвонила. Мне сказали, что все боятся идти. Я сказала, что не боюсь. Приехала на собеседование. Меня взяли. Прошла обучение два дня. Сдала на высший балл. Меня распределили в больницу №54 в Печатниках, — рассказывает Юлия.

Многодетная мама добирается до работы 1,5-2 часа. Потом сутки находится в «красной» зоне, где лежат больные с COVID-19. Работает сутки через сутки.

«Мы всё сдаем перед сменой — телефоны, часы, заколки, резинки, серьги убираем в пакет, обрабатываем его. Мне приходится снимать очки и ходить в линзах. Под защитным костюмом мы практически голые – только хлопчатобумажный костюм», — делится Юлия.

Защитные костюмы они называют «луноходами».

«Вообще трудновато работать сутками.  Ведь это и уход за больными, и постоянное мытье палат, коридоров, отделений, и транспортировка больных из одного отделения в другое. Больных мы моем, переодеваем, ухаживаем за ними, помогаем кормить. Также в нашу обязанность входит транспортировка в морг. Вся грязная работа на санитарах», — делится волонтёр.

Про смерти рассказывает отдельно: «Я такой скептик была, думала, что весь этот вирус – это выдумка. Но когда столкнулась… Сначала в больнице было очень страшно, особенно когда первый человек в мою смену умер. И вообще страшно, когда люди внезапно умирают. Ты думаешь, что человек просто заснул, тормошишь его, а он умер. Это резко происходит. Это могут быть и люди на ИВЛ, и люди, у которых просто резко происходит отек легких».

Юлия работает полтора месяца. За её смены умерло около 70 человек.

Она признается, что ее работа в больнице оплачивается.

«Но мы все равно числимся волонтерами. У нас нет медицинского образования. И, к сожалению, даже за компенсацию немного людей идут на такую работу», — говорит мама.

И свою роль в больнице она видит шире, чем просто уборка и уход: «Когда медсестры отрабатывают сутки, они очень устают. У них нет сил болтать с больными. А больным не столько врач нужен, сколько психолог. 90% из 100% думают, что это всё, конец, это последний пусть: нас подключили к ИВЛ, значит это всё, мы отсюда не выйдем. А ты с ними посидел, что-то рассказал. Они иногда не могут ответить из-за трубок, просто что-то мычат, улыбаются. И уже как-то им легче. Я сначала подходила к этой работе: я просто помогаю. А потом увидела, что общение дает им какую-то надежду».

Теперь Юлия старается побольше разговаривать с больными. Пациенты оставляют свои телефоны, приглашают в гости.

«У меня была бабулечка, 76 лет. Когда я у нее первый раз убирала, она говорила: «Можешь не убирать, все равно мне на тот свет». И так каждый раз: «Ну все — я помираю». Два дня назад у меня смена закончилась, я зашла к ней и говорю, что пришла прощаться с ней. Она опять за свое: «Ну вот, я так и знала, что помру». А я ей говорю, что вообще-то ее выписывают. Она: «Куда?». Я ей сказала, чтобы она не беспокоилась – не в морг. И она с таким удовольствием начала звать в гости, рассказывать про свое варенье», — улыбается Юлия.

«Врачи предлагают мне идти учиться на медсестру заочно. Я пока думаю. Но я могу остаться и санитаркой. У нас очень сплоченный коллектив. Когда была в начале пути, не знала, за что хвататься, казалось, что какой-то кошмар вокруг. Врачи очень поддерживали и поддерживают, заставляют пойти отдохнуть. Все очень дружные. Все друг другу помогают: и врачи медсестрам, и медсестры нам. Никто никакой работы не боится. Когда окончится пандемия, я точно хочу остаться в больнице», — говорит мама-волонтер.

 

 

 

Комментариев нет

Оставить комментарий

1 × три =